Гроза чужих морей - Страница 11

А между тем бой продолжался, плавно перетекая в новую, еще более опасную для японцев стадию. Более опасную потому, что их эскадра уже лишилась как минимум половины своей огневой мощи, и при этом следующей целью для русских орудий должна была стать "Нанива". Выбить флагмана – азбука любого сражения, как правило, это означает, что эскадра на какое-то время лишится управления. Так уже не раз было, или теперь надо говорить "будет", во время той войны в которую так беспардонно влез "Мурманск". Хотя бы даже во время сражения в Желтом море, когда у русской эскадры был шанс разгромить японский флот. Тогда адмирал Витгефт, которого никто не считал не то что талантливым флотоводцем, но даже и флотоводцем вообще, почти сумел сделать то, что не удавалось признанным авторитетам ни до него, ни после. Грамотный штабист и грамотный же тактик, он сумел, соответственно, построить бой таким образом, что не дал японцам реализовать ни одного имеющегося у них преимущества. В то же время, обмена ударами японцы не выдерживали, казалось, еще чуть-чуть, и они побегут, но… Случайный снаряд, нелепое везение, которое всю войну сопутствовало японцам, и храбрый адмирал, могущий стать новой гордостью русского флота, погиб, управление эскадрой нарушилось. Выигранное уже сражение превратилось в полный разгром и бегство в ставшую ловушкой гавань Порт-Артура. Сейчас картина имела шанс повториться с точностью до наоборот, потому что японский флагман, корабль старый, заслуженный, ветеран многих сражений, имеющий отличную, опытнейшую команду, но притом, в силу своих лет, отвратительно защищенный, неспешно вплывал в русские прицелы, представляя для артиллеристов "Мурманска" соблазнительную и притом крайне уязвимую мишень. Характеристики "Нанивы" были известны, и потому орудия были заряжены фугасами. По прикидкам, двух-трех залпов должно было хватить, чтобы отправить ее на дно.

Однако, как это часто бывает, все опять пошло не по сценарию. Пресловутый человеческий фактор – бич любого процесса, способный как спасти при явно проигрышных раскладах, так и запороть все, что угодно. В данном случае роль этого пресловутого фактора сыграли действия командира крейсера "Нийтака", у которого нервы то ли сдали от вида неспешно накатывающейся на них махины русского крейсера, то ли, напротив, оказались крепче, чем у многих.

Новенький, можно сказать, свежеиспеченный кораблик не имел такой подготовленной команды, как на "Наниве" или покойной "Асаме", да и сам он не блистал – обычный крейсер, не особенно большого водоизмещения, с посредственной артиллерией и защитой. Другое дело, что одним несомненным достоинством он похвастаться мог – его машины не были изношены, да и дно обрасти не успело, поэтому разгонялась "Нийтака" стремительно. Виртуозно отработав машинами, крейсер лихо развернулся и устремился в сторону своего многократно превосходящего по всем параметрам противника. Дистанция начла опасно сокращаться, и артиллеристы японского корабля, обнаружив, что могут уверенно дотягиваться до русских, открыли огонь с такой частотой, что на короткий момент превысили считавшуюся технически возможной максимальную скорострельность. Стреляли они, правда, из рук вон плохо, но один снаряд – баллистика, а сто – статистика, и броня "Мурманска" загудела от ударов.

Неизвестно, чего хотел добиться командир "Нийтаки". Возможно, он понял, какая опасность угрожает флагману, и хотел прикрыть его корпусом собственного корабля, а может, просто сообразил, что русские сейчас будут расстреливать их по очереди, и пытался в лучших самурайских традициях хотя бы дотянуться до противника перед смертью, орудиями или тараном – все равно. Достоверно установить это возможным не представлялось – мостик, боевая рубка, а с ними вместе командир японского крейсера, четверо его офицеров, двое рулевых и сигнальщик погибли, когда русские снаряды обрушились на их корабль. Однако программу-минимум они, в любом случае, выполнили – вместо того, чтобы бить по японскому флагману, "Мурманск" вынужден был обрушить всю огневую мощь на "Нийтаку".

В первый момент создалось впечатление, что с палубы корабля попросту смело все надстройки. С дистанции, на которую успел приблизиться лихой японский крейсер, всего-то около тридцати кабельтов, артиллерия "Мурманска" давала процент попаданий, мало отличимый от ста и, хотя идущая носом на противника "Нийтака" представляла собой не самую лучшую мишень, продольный огонь русского корабля был страшен. После второго залпа утративший всякое подобие управления крейсер, двигаясь по прямой, еще имел какие-то шансы достать русских, но "Мурманск" увеличил ход, и хлебающий воду изувеченным носом и быстро зарывающийся в волны крейсер прошел у него за кормой.

Однако, как ни удивительно, проблемы, доставленные упорным японцем, еще только начинались. И дело тут было не только и даже не столько в том, что за подаренное ему время Уриу успел создать из трех оставшихся у него крейсеров некое подобие строя. Ха! Помог бы японцам этот строй, хотя, конечно, подстегнутые опасностью они маневрировали так, что можно было залюбоваться. Хуже было то, что уже тонущая "Нийтака" успела с дистанции не более десяти кабельтов выпустить из чудом уцелевших аппаратов две торпеды, и шли они очень точно. Почти наверняка это была воля случая, который, как известно, слеп, но от этого было не легче. Маневр уклонения русские провели безукоризненно, вот только при этом курс его неминуемо вел навстречу японцам, опасно сокращая дистанцию. А повернуть от них было попросту невозможно – обладающий немалой массой, русский крейсер неминуемо вынесло бы на камни. Оставалось только дать полный ход и молиться, чтобы выдержала броня и не подвернулась под форштевень непрошенная мель.